Интервью с А.Фрейндлих
Алиса Бруновна Фрейндлих родилась 8 декабря 1934 года в Ленинграде в семье театральных актеров. Театром она увлеклась с детства, в школе занималась в драмкружке. После окончания школы. В 1952 году Алиса Фрейндлих поступила в Ленинградский театральный институт, затем молодую актрису приняли в труппу театра им. В. Ф. Комиссаржевской. Кинодебют Алисы Фрейндлих состоялся в 1958 году в фильме «Город зажигает огни».
В 1961 году она переходит в труппу театра имени Ленсовета, где становится одной из ведущих актрис, а вскоре выходит замуж за художественного руководителя театра Игоря Владимирова. Работы Фрейндлих в Ленсовете — «Укрощение строптивой», «Люди и страсти» — имели большой успех, благодаря ее таланту театр стал заметным явлением в культурной жизни 1970-х годов.
1976 год. Эльдар Рязанов снял «Служебный роман». Алиса Фрейндлих признана лучшей актрисой года. Но в ее личной жизни произошел разлад, и они с Игорем Владимировым развелись.
В 1983 году актриса перешла в БДТ, к выдающемуся режиссеру Георгию Товстоногову. Талант актрисы засверкал в пьесе «Этот пылкий влюбленный», где партнером Алисы Фрейндлих был Владислав Стржельчик. В БДТ актриса работает и по сей день, играя в пьесах «Коварство и любовь», «Макбет», «Стеклянный зверинец».
С начала 1980-х годов Алиса Фрейндлих много снимается в кино. К юбилею актрисы на сцене ее родного театра имени Ленсовета был поставлен моноспектакль «Оскар и Розовая дама».
Алиса Бруновна Фрейндлих — народная артистка СССР, лауреат всех мыслимых премий...
М. Г.: Алиса Бруновна, а как Вы решили стать актрисой?
А. Фрейндлих: Я ничего не решала, это как-то органически само по себе вызрело, потому что семья актерская, театральная.
А вот что вспоминает отец актрисы. Когда-то я сделал интервью с Бруно Артуровичем Фрейндлихом. Патриарх русского театра волновался как ребенок.
М. Г.: Бруно Артурович, а говорят. Выбыли против того, чтобы Алиса стала артисткой? Как начиналась ее карьера?
Б. Фрейндлих: Да вот у меня как раз в моих воспоминаниях об этом сказано очень точно. Я просто позволю себе прочесть. Разрешите?
«По окончании школы перед Алисой встала труднейшая проблема: или в консерваторию пойти, или в институт сценических искусств по драме. Я советовал ей пойти в театральный по драме. «В опере, — сказал я ей, — ты будешь по своим природным данным петь небольшие партии, а в драме — рост твой не помеха. Скорее наоборот, он поможет обрести тебе много хороших ролей». Она верила в меня тогда, как в бога. Я предугадал се предназначение и, не колеблясь, указал на драму».
Об этом интервью я напомнил и Алисе Бруновне.
М. Г.: Как начиналась Ваша карьера? У Вас же была фамилия Вашего знаменитого отца?
А. Фрейндлих: Меня съели уже в институте, я была обглодана со всех сторон, уже есть было нечего. И в течение четырех лет пребывания в институте все время доказывала, что я сама по себе, что я имею право на самостоятельность. Это было непросто. Так что меня обглодать — обглодали, НО доесть — не доели.
М. Г.: Алиса Бруновна, могли бы Вы обозначить люби мое время и место о Вашей жизни?
А. Фрейндлих: Театр Ленсовета, семидесятые голы. Тогда было самое золотое время жизни театра и моей жизни. Это был тот самый благословенный пик, когда и силы еще в полной мере фонтанируют, и опыт жизненный приобретен — творческий, человеческий, профессиональный. В театре один за другим выходили очень хорошие спектакли. Мы даже немножко пугались, нам казалось, что в этом есть что-то опасное. Подряд за пятилетие вышли «Дульсинея Тобосская», «Люди и страсти», «Преступление и наказание», «Левша» — спектакли, которые заставляли публику с вечера занимать очередь за билетами. Я любила свой театр, любила его лидера Игоря Петровича Владимирова
М. Г.: Вам сложно было входить в коллектив БДТ?
А. Фрейндлих: Непросто, потому что труппа была богата звездами, действительно очень талантливыми актерами, особенно была сильна мужская труппа. И я себя очень долго ощущала пришелицей — у коллег было странное предубеждение: раз я была одной из ведущим актрис в театре Ленсовета, видимо, пришла, чтобы претендовать на эту же роль и в БДТ. А мне как рая нужно было начать все с нуля. Мне казалось, что холодный душ, свойственный всякому началу, просто необходим, чтобы ощутить себя заново.
М. Г.: Сейчас поползли какие-то очень неприятные слухи по поводу печальной судьбы театра БДТ. Якобы он заканчивается, умирает. Это правда, на ваш взгляд?
А. Фрейндлих: Да, появляются какие-то очень обидные статьи в газетах про то, что театр умер. Уже почти панихида. Если бы эти опасения звучали хотя бы с чувством сострадания и сожаления, может быть, мы бы это восприняли иначе. Но они, мне кажется, имеют ноту ликования. Это несправедливо и неблагородно. Мне думается, театру стало худо, когда Георгий Александрович Товстоногов ушел из жизни. Это такою масштаба личность, режиссер и руководитель, что мы тотчас почувствовали сиротство. Пришли новые режиссеры, очень хорошие режиссеры, но они все-таки диктуют свою волю. В результате в театре продолжают раздаваться очень неплохие музыкальные ноты, которые не складываются в музыкальные фразы.
М. Г.: Как-то я спросил у Тимура Чхеидзе (одного из ведущих режиссеров БДТ), почему Алиса Бруновна не сыграет роль Гамлета? Он ответил, что она слишком умна для ЭТОГО.
А. Фрейндлих: Он имел в виду, наверное, что слишком умна для того, чтобы пойти на такой рискованный шаг. Для того чтобы сыграть роль Гамлета, не надо иметь много в голове. Так что это не является препятствием. Препятствием является что-то другое, может быть, чувство страха и опасность, которую таит в себе этот шаг. Наверное, он это имел в виду. Я столько делала глупостей в своей жизни, что удостовериться в том, что я достаточно умна, мне было непросто.
Но... Театр — театром, а портрет — портретом. Еще несколько штрихов из разговора с отцом актрисы...
М. Г.: Бруно Артурович, кто придумал-то имя «Алиса»?
Б. Фрейндлих: Я тогда работал актером в ташкентском театре Красной Армии. В декабре получил телеграмму: «Родилась дочь. Приезжай. Ждем. Будем рады». Можете себе представить, какое чувство я испытал? Я — отец! Приехал в Ленинград. Качал всю ночь капризную девчонку. Ходил туда и обратно по коридорам, все голову ломал: как назвать эту реву? Как-то трудно сочетание найти к имени Бруно. Не назвать же ее Екатерина Бруновна, или Варвара Бруновна, или Фекла Бруновна? И вдруг, совершенно невзначай, произнес: «А что если Алиса?» (Со значением поднимает указательный палец.) И можете себе представить, на мой возглас крикунья внезапно замолчала, как будто согласилась со мной. Я потихонечку уложил ее в постель, сам лег и долго соединял ее имя с моим: Алиса Бруновна. Вот так до сих пор ее и величают.
И мы спустя много лет продолжаем разговор с той, кого отец окрестил одной бессонной ночью...
М. Г.: Алиса Бруновна, а Вы помните свою первую любовь?
А. Фрейндлих: Это было в детском саду. Я одного мальчика очень сильно полюбила. В нашем детском садике было такое правило (этот эпизод произошел на даче, нас вывозили туда всем садиком): когда родители привозили какие-то сладости, то эти радости собирались в одну корзинку, а потом делились между всеми. И я нахально потребовала от воспитательницы, чтобы она этому мальчику дала именно вот такую конфету, потому что я точно знаю, что эти конфеты мне привезла мама. Она мне сказала: «Алиса, встань и выйди вон из комнаты». Я ответила: «Нет, я знаю, что эти конфеты мне привезла мама, и хочу, чтобы вы дали (не помню имени этого мальчика) ему еще одну конфету». Тогда она взяла меня за руку и потащила вон из комнаты. А я разъехалась на шпагат с криком: «Не на-а-а-до!» И это при нем меня вытащили на шпагате из комнаты! Я помню мое состояние всю жизнь! Как только я попадаю в какую-то стыдную ситуацию, я вспоминаю это «Не на-а-а-до!». Вот так сильны впечатления детства.
М. Г.: Алиса Бруновна, Вы счастливый человек? У вас сохранилось равновесие счастья и несчастья, которое нужно для осознания счастья?
А. Фрейндлих: Я счастливый человек. Во-первых, я занимаюсь любимым делом, я нисколько в нем не разочаровалась, и, если бы мне Бог дал силы, я занималась бы этим до конца дней моих... А во-вторых, у меня замечательная дочь, замечательные внуки, что еще нужно?
Никогда особенно не разочаровывали друзья, не предавали всерьез, а если и предавали немножко, то ровно настолько, что я, поставив себя на их место, могла их оправдать.
М. Г.: А мужчины предавали?
А. Фрейндлих: Предавали, но достаточно было аргументировать все, чем они руководствовались, и сразу находилось оправдание. Надо только почаще читать Евангелие, и все становится на свои места.
Мне кажется, что, если бы сейчас (нам, наверное, поздно и детям нашим тоже поздно) хотя бы малышей, которые растут, заставили не только выучить, но и поверить в десять заповедей, совсем бы другое поколение пошло, и тогда была бы надежда, что нравственно мы выживем. Я имею в виду — Россия.
Со времени нашей предыдущей встречи с Алисой Бруновной прошло уже несколько лет. Актриса приехала в столицу, чтобы получить национальную театральную премию «Золотая маска» в номинации «За честь и достоинство».
Мы подъехали к невероятно пафосному отелю в самом центре Москвы и, пройдя несколько зон охраны, оказались в номере, где остановилась Фрейндлих. Она уже получила свою премию, но лицо ее было недовольным: «В этом номере нельзя курить. Как здесь люди живут? Это что-то невозможное! Когда что-то запрещают, я немедленно хочу это сделать!»
Мы пошли в ванную комнату. Включили холодный душ для вытяжки дыма и защелкали зажигалками. Поздравив актрису, я поведал Алисе Бруновне о статье злобной критикессы, вышедшей после нашей последней программы. «Алиса Фрейндлих не дает интервью. И правильно делает» — это был основной лейтмотив публикации. Наша героиня только усмехнулась.
А. Фрейндлих: Я проснулась сегодня с дикой головной
болью. Всю ночь пыталась заставить себя спать. Мне это не удалось. То ли потому, что волновалась, то ли потому, что на солнце какие-то там бури бесконечные... Весь день боролась с головной болью, пыталась как-то себя привести и порядок, погасить на лице бессонную ночь. Потом поехала на «Маску». Тряслась, волновалась, считала пульс. Он был где-то в районе ста двадцати. Принимала валидол. Я всегда волнуюсь, когда происходит что-то значительное, связанное со сценой. Потом, когда все уже было позади, и процедура закончилась, я вдруг испытала дикое облегчение, оттого, что все позади. Вот такой у меня интересный день.
М. Г.: У вас есть в жизни все. А чего еще Вам хочется?
А. Фрейндлих: Покоя. Мне кажется, что сейчас я веду очень беспокойную жизнь.
М. Г.: Алиса Бруновна, ведите беспокойную жизнь как можно дольше. Спасибо Вам огромное.
Актриса живет по-прежнему беспокойно, много репетирует, играет, остается всеобщей любимицей — и не только в родном Питере, но и во всей стране. Я — свидетель. И еще. Встречей с этой актрисой закончилась первая моя книжка, и с нее же наминается вторая. Наверное, символично.
